Ксения Никольская – фотограф-археолог. Её влечет неуловимое и утраченное, сгинувшие geniusloci, культурные скелеты. Она снимала заброшенные особняки XIX века в Египте для альбома «Пыль», ездила в Сирию за архивом старейшего фотографа Дамаска для проекта «На Улице под названием Прямая». В 2013 году местом съемок – впервые для фотографа – стала Абхазия, так родилась серия «В просвете между деревьев».

Страна руин, географический палимпсест, Абхазия за последние 5000 лет видела все, что могла ей предложить человеческая культура – и мир, и войну, и процветание, и забвение. Неолитические дольмены. Греческие портовые города-колонии.Могилы первых христиан, сосланных в страну апсовримским императором Диоклетианом. Средневековые крепости, церкви и монастыри.Новый Афон. Эстонские деревни XIX столетия, появившиеся на свет в результате мухаджирства — массового переселения мусульман в Турцию, и приглашения царским правительством на освободившиеся земли христиан из далекой Эстонии. Курорты, основанные принцем Ольденбургским, положившие начало знаменитым советским приморским лечебницам. После осушения прилегающих к побережью малярийных болот и разведения эвкалиптовых рощ, жаркие летом и живописные зимой Сухуми, Гагры, Пицунда стали манящими и, одновременно, доступными для каждого советского гражданина, который состоял в профсоюзе и/или нуждался в поправке здоровья. А потом СССР распался. А еще потом была Грузино-Абхазская война. Незаживающие следы от пуль на стенах домов, зияющая чернота окон. И все это – история, здания, судьбы людей и некогда великих государств – утопает в зелени субтропиков. Утопает как в зыбучих песках, с неизбежностью скрываясь с глаз, теряя значения и названия, растворяясь в природном безвременьи. Может, так и выглядит райский сад – как временная петля, в которой нет истории, поскольку нет самого понятия времени, а есть только солнце и запах эвкалиптов? Или это ад, где забвение, исчезновение, выветривание – единственное спасение от боли постоянных потерь?Насаженные на пики кипарисов, окруженные каштанами, эвкалиптами, соснами, магнолиями и лавровишнями, дома выглядят как знаменитые руины французского живописца Гюбера Робера – ненастоящие, как будто для красоты, для меланхолического настроения вписанные в пейзаж –и их история становится совсем не важной. A Ленин, потерявший со временем голову и руку, обретает новую жизнь – в инкарнации лесного жителя, дикого и веселого козлоногого бога Пана, задорного товарища менад и лесных нимф. Увитый плющом, он ждет момента, когда сможет окончательно стать частью природы, вернуться в лоно Матери-Земли. И этот момент с неизбежностью настанет.

Катарина Лопаткина